Мысленный волк, или Точка росы - Елена Пильгун

Наконец компьютеру надоело ждать внятных действий пилота, и он решил проблему сам, просто отправив на таран одну из целей. Шикари вылетел в реальность под грохот взрыва и оранжевые клубы пламени а-ля китайские миниатюры. Уж что-что, а это программист прорисовал на «отлично». Удавиться, что ли, хотел сильно…

– И это еще нулевой процент реалистичности, друг мой, – хмыкнула Олеся, то ли подслушав мысли вымотанного парня, то ли подытоживая свои, и вдруг с размаху грохнула кулаком по креслу в опасной близости от головы Шикари. – Раздери вас всех на макароны, какого ж лешего мне так не везет с выборкой! То летчики, которые в симбиотике ни бум-бум, то горе программисты-оптики, которые летать не умеют… И нечего так сопеть, я утром справки навела. Шикари Такахаси, кодер с отличным дипломом и лаборант-оптик. Диплом родители купили вместе с флаером на день рождения?

Взрывался Шикари, лаборант-оптик, быстро. До безумия быстро. Даже отец с его хваленой хакерской реакцией не успевал за ним. А сейчас точка кипения была пройдена, и оставалось лишь выбрать фразу из списка: «да я бы лучше вашего программиста это все написал», разнокалиберный мат по поводу диплома и флаера, ну и наконец…

– Я летаю вживую, а не в детской песочнице!

– А плохому танцору все мешает, Шикари. Вылезай.

Пауза.

– Я освобождаю тебя от счастья снимать штаны в моем присутствии. Можешь больше не приходить.

Пальцы японца впились в подлокотники. Ты очень хорошо знаешь меня, Олеся, и я не знаю откуда. Ибо есть только два способа добиться от меня чего угодно – взять на слабо или…

– Нет.

Кто засадил в меня эту дурацкую мысль, что сдаться и уйти проще, чем биться до конца? Ведь вранье же чистой воды. Переломить себя и показать спину – в разы сложней.

– Запускай эмуляцию.

Тишина.

– Я. Сказал. Запусти. Эмуляцию.

– Ты не сможешь, – усталый голос Олеси звучал на краю сознания шорохом опавших лепестков цветущей сакуры.

А темнота под веками снова взорвалась золотым и фиолетовым, вошли друг в друга два темных клина и рассыпались на искры. И на этот раз никто не мешал. Машина рывками уходила в стремительное пике, обгоняя реакции компьютера на добрых полсекунды. Но самое странное происходило не в этой игре. Оно было внутри. Шикари чувствовал себя старше на пару жизней, откуда-то взялась уверенность в собственных силах и решениях, в нем, за которого в жизни решалось все или почти все – что и когда он будет делать, какие предметы сдаст экстерном, дабы поддержать династическое стремление к программному коду, сколько раз в месяц будет видеться с Флином… Тоненькая иголочка вошла под сердце, резко сбрасывая пульс с зашкаливающих ста тридцати сразу до пятидесяти.

Игра превратилась в замедленную киносъемку. Замедленную для Шикари, ибо он вдруг разогнал машину до таких скоростей, что оставалось просто сделать один оборот вокруг своей оси, отпустить виртуальный штурвал и до белых костяшек вжать на рукояти кнопку турбо-выстрела. Минус три цели. Минус еще пять. Последняя.

За тебя, Флин. Просто так.

Над головой бушевала Олеся, но на этот раз, кажется, от восторга. С Шикари рывком сдернули шлем. Ослепленный дневным светом, парень слабо застонал и попытался закрыться локтем, но руки не слушались. А его уже куда-то волокли, буквально отлепив от кресла, и наверно при этом что-то сломали, но голос Олеси не оставлял даже мгновения на анализ ситуации:

– К сканеру его, Анатоль, быстрее… Ну же!

Пальцы Шикари с силой придавили к стеклу. И следом на подсвеченную оранжевым поверхность упала капля крови. Нос и горло было забито металлом. И только слух мог еще отрабатывать свою функцию на полную.

Короткая вспышка. Шорох бумаги. И удивленный присвист.

– Ни хрена себе… Поэтому все датчики и поменяли настройки разом. Что это значит, фрау Олеся?

– Кто бы знал. Но у паренька явно двойная аура… Ты только посмотри на это свечение.

– Почему же вы не увидели этого вчера?

– Не знаю. Как бы то ни было, Шикари Такахаси, вы единственный из группы поразили все десять целей и явно нашли контакт с нашей разработкой.

Лоб защекотали волосы. Чужое дыхание опалило висок.

– Я беру свои слова обратно. Ты классно летаешь. Не будешь на меня сердиться, Ши?

Но все, на что хватило Шикари, был слабый взмах рукой. Запястье чуть согнулось, пальцы перебрали воздушные струны и снова бессильно упали. Отпущение грехов, мол, все мы одинаковые, чего там.

Кто ты и что ты?

Признайся себе, Шикари Такахаси. Сейчас летал не Ты. Не обычный Ты-который-ты. И это уже твоя Точка Росы – ты и Шикари, непутевый сын, ты и волк, способный разорвать весь мир за дорогих сердцу людей, ты и… кто?

Кто ты и что ты.

***

Так и прошла неделя. Мир, исполняя желание подсознания, решил взять Шикари на износ, предоставляя с десяток вариантов «выложиться до конца» и забыть про Флина. С утра пораньше и до обеда, про который парень благополучно забывал, была основная работа. Смешно. Сверхточные оптики сами линзы вручную полируют. Маску на рот и нос, очки на глаза и войлочный круг в руки. Дремучее начало века, ей-богу, но зато клиники и фитнес-залы без надобности.

А потом полеты у Олеси. Забираясь в кресло, Шикари мужественно шутил «я на тебе, как на войне15», но сбивать все десять целей оказалось катастрофически трудно. И если в среду еще раз прошел цирковой номер «Олеся и ее дурное чувство юмора» – она снова сумела взять его на слабо, и со второй попытки Шикари выполнил задание, – то в четверг произошел форс-мажор. Тактика вбивания чувства собственного достоинства под плинтус не сработала. «Тот-который-внутри» не выходил из себя, а лишь устало пожимал плечами. Первая попытка, вторая, третья… Шикари отказывался вставать и уходить. Наивная фрау Олеся. Она наверняка думала, что я такой упрямый из принципа, а я просто не мог найти в себе силы даже сжать кулак. Из носа уже даже не хлестало, кровь корочкой подсыхала на искусанных губах. «Слышишь ты, внутри? Мне похрен кто ты такой, но ты летаешь отменно, – разговаривал сам с собой Шикари, – и ты будешь летать тогда, когда я этого захочу!». Но геройство в мыслях вылилось в слабое вербальное:

– Дай мне… что-нибудь… Олеся. Не могу больше.

Две белые таблетки. Вода обожгла холодом пищевод. Шикари замер, щурясь на свет ламп в щели откинутого шлемного забрала. Вот и все. Бешеный рабочий круг порвался, и в рану времени хлынули воспоминания, от которых он так старался убежать. Флин не пишет уже четвертые сутки, если не брать в расчет «Все целы. Дед в порядке» и короткие весточки ранним утром да глубоко за полночь. А однажды было такое… Шикари примчался в Питер в полном раздрае и тоже вот так молчал, молчал, ни слова не сказал за часы прогулок, за короткую шуточную борьбу у платяного шкафа в гостинице на Восстания, за шумом воды в ванне на двоих. А после неистово ласкал птицу, всеми способами оттягивая финал. И по-прежнему молчал.

– Зачем ты меня… дразнишь? – тихо простонал Флин в крепких объятиях Охотника, найдя в себе искру для шутки. – Возбудим и не дадим?

И вот тогда Шикари сдался. И не вспомнить тогда, чем именно его достала жизнь в Москве, но собственные слова врезались в память наскальными чертежами:

– Надеюсь, что ты разозлишься и придушишь меня.

Кажется, это был один из немногих случаев, когда удивление Флина перескочило отметку «видно окружающим».

– А с какого мне такая честь?

– А другие не решаются.

Уголки рта тронула улыбка. И Флин действительно рискнул. Дышать было нечем. Его запах заполнил легкие, был и вдохом, и выдохом. Десять секунд, двадцать… Инстинкт самосохранения шлет хозяина с его инициативой лесом, но у Флина свой таймер. И первый вдох после двадцать девятой секунды кажется невыносимо легким…

Таймер.

Легкость.

Звон натянутой тетивы.

Тот-который-внутри внезапно перехватил управление немеющим телом, выбив из речевого центра заветное: «Я сделаю это. Запускай эмуляцию». Десять целей сгорели за считанные минуты, кресло в очередной раз поменяло все свои настройки, а на границе сознания Анатоль на ломанном уличном русском невнятно материл Шикари, который дал ему столько статистики на обработку, что не справиться и за выходные.

В пятницу еще раз повторился день сурка, правда, на этот раз Олеся уже не стала ждать милостей от природы, смирившись с игнорированием ее острого языка пилотом-Шикари, и сразу сунула парню под нос заветные таблетки. А для Шикари, вымотанного почти что в ноль, это был путь наименьшего сопротивления. Проблема «dual pact» с пилотом внутри так и осталась нерешенной.

А потом наступили те самые выходные. На работу Шикари не выпустили даже после искренних заверений, что не нужны ему отгулы и двойная оплата. И вот теперь он сидит на кровати в пустой тихой комнате с видом на пойму Москвы-реки и пытается дышать. Просто дышать. Не думать, черт побери!